|
|
Глава 7.
Обхватив голову руками, профессор Пис сел на корточки рядом с трупом.
-- Кал -- дело... -- пробормотал он. -- Кал -- дело... Возможно, он намекает на какое-то произведение искусства, связанное с калом?
Директор музея пожал плечами:
-- Откровенно говоря, в итальянской живописи я не припоминаю таких мотивов.
Вот у новых голландцев, в особенности у известного сюррелиста Джерри Босха, эта тема задевалась... Кажется -- в одном из его триптихов фигурировал люцифер, пожирающий грешников и извергающий их в ад. Но какое отношение наш музей может иметь к Босху? Ведь Джанфранко занимался в основном фресками Микеланджело...
-- Босх имеет ко вам очень большое отношение. -- наставительно произнес Пис. -- Ведь известно, что Джерри Босх входил в тайное "общество Лебедя", а в его полотнах зашифрована жесткая критика католической церкви. Точно такой же жесткой критике подвергал официальную доктрину Ватикана и Лоренцо Медичи. А музей ваш стоит на той же площади, на которой Медичи провел свой знаменитый антиклерикальный перфоманс с золотой иглой и верблюдом -- в поддержку свободного предпринимательства и сексуальных меньшинств! Да! Вот и еще одна зацепка. Известно, что Босх был тайным гомосексуалистом. Я припоминаю большую работу исследователей Бэйджента и Ли "Семя и фаллос", в которой они доказательно разрабатывают гомосексуальные послания босховских полотен.
-- Так значит, Джанфранко хотел указать нам на Босха? -- спросила Моника.
-- Именно! Не зря же он упоминает "кал" и "дело". Известно, что гомосексуалисты делают любовь через анус. Посмотрите: текст этой записки -- очевидный отказ женщине и признание в гомосексуальности!
Воцарилось молчание. Некоторое время все пытались переварить тот водопад информации, который обрушил на них Эйб Пис. Потом капитан Капуччино, прокашлявшись, поинтересовался:
-- Стало быть, надо найти эту картину... Где она находится?
-- В Брюгге. -- ответил Пис. -- Это недалеко, в Голландии, рядом с Англией.
-- Мы отправимся туда тотчас же! -- воскликнул капитан. -- Эй, ребята! Прикройте этого парня чем-нибудь. А то что он тут валяется голый, как Адам до грехопадения...
-- ЧТО?!!! -- завопил вдруг Пис, отчего Персефона Белуччи уронила очки, а доктор Ламборджини подскочил на месте. -- Адам?!! Вы сказали Адам?
Глава 8.
Высоченного роста рыжий человек шел по улице, шаг за шагом удаляясь от музея Медичи. На его лице играла улыбка. Человек поработал хорошо, он знал это. Он поработал хорошо и сейчас получит свою награду.
За долгие годы дисциплины он приучил себя к воздержанию. Но сейчас... Сейчас можно сделать небольшое послабление. Можно расслабиться и поддаться затягивающей, чарующей страсти... Осталось только выбрать объект.
Он свернул с шумного проспекта на малозаметную улочку, на краю которой прилепилась к тротуару тележка с балдахином. На стульчике рядом с тележкой скучала хорошенькая девочка лет тринадцати, с фиксой на зубах, в белых гольфиках, с двумя хвостиками по бокам головы, прихваченными большими белыми бантами, в белой блузке и клетчатой юбочке. В одной руке она держала "чупа-чупс", а в другой -- очищенный сверху, но не надкусанный банан.
Когда рыжий убийца подошел ближе, он вдохнул обеими ноздрями пленительный запах и как рявкнет!...
Глава 9.
-- Ну да. Я сказал "Адам". -- ответил капитан Капуччино. -- А что? Такой, знаете ли, был голый мужик. Наш с вами общий родственник.
Но Эйб Пис уже снова обхватил голову руками и принялся бегать вокруг трупа, бормоча: "Адам... Адам... специалист по фрескам Микеланджело... Голый... В странной позе... Совсем как на фреске Микеланджело "Адам"... И в той же позе, вот что странно... Казалось бы, что-то вырисовывается... Но нет... Ведь тогда при чем тут кал? Нет, ничего не получается. Без кала никак не выходит..."
-- Простите, профессор -- что у вас не выходит?! -- полюбопытствовал лейтенант Эспрессо.
-- Ничего не выходит! -- воскликнул Пис. -- Без кала у меня не выходит ни-че-го!
-- Ну, это у всех так. -- успокаивающе заметил лейтенант.
Тут Пис, нарезающий уже тридцатый круг по залу, почувствовал, как на его плечо легла легкая сексуальная рука. Он остановился как вкопанный и посмотрел в прохладные глаза Персефоны.
-- Профессор. -- сказала она, глядя на него с догадкой в голосе. -- А что если... Если это шифр? Если эта фраза зашифрована?
Пис только фыркнул.
-- Тогда объясните мне, сеньорина, как во фразе "Дама! Мне ж и кал -- дело!" может быть зашифрован "Адам" Микеланджело? А?
-- Ну... -- смутилась Белуччи. -- Откровенно говоря, не знаю. Но есть же всякие способы затуманить истинный смысл фразы. Мне все-таки кажется, что нечто общее в этом есть.
В этот момент на поясе у лейтенанта Эспрессо ожила рация. Он поднял ее к уху, произнес Va bene и отключил. Подняв глаза на стоящих вокруг, лейтенант счел нужным пояснить:
-- Это наши карабинеры из оцепления. Половина из них в тени здания, половина на солнцепеке. Я разрешил им поменяться местами.
-- ЧТО?!!! -- завопил Эйб Пис -- Поменяться местами?!! Вы сказали -- поменяться местами?!!
Глава 10.
-- Уберите кто-нибудь этого merdestronzo. -- пробормотал капитан. -- Если мы послушаем его вопли еще немного, он меня к вечеру неврастеником сделает.
-- Поменяться местами! Точно! Поменяться местами! -- и Пис дрожащими руками снова раскрыл пергамент. -- Правильно! Если поменять буквы в словах местами -- то знаете что получится? Как раз "Адам" Микеланджело! Это знаменитая фреска Буонаротти!
-- Так Микеланджело -- или Буонаротти? -- уточнила Персефона. Вместо Писа, положив руку ей на плечо, ответил доктор Ламборджини.
-- Девочка! Ты всего-навсего аспирантка, и тебе еще неизвестен один очень интеллектуальный факт, знакомый только профессорам искусств. У Микеланджело, в отличие от одноименного ниндзя-черепашки, была еще и фамилия. А фамилия эта -- Буонаротти!
-- Как бы то ни было. -- заявил Пис. -- А фреска "Адам" находится в Сикстинской капелле. Это в Риме. Нам нужно лететь туда.
Глава 11.
Вертолет преодолел расстояние в четыреста миль всего за час. Когда часы в Ватикане начали бить двенадцать, Пис обнаружил себя на том же месте, откуда и взлетел в девять -- на крыше отеля. Теперь, правда, профессор был с компанией, из которой он предпочел бы оставить одну только Персефону Белуччи.
"Хорошо бы, скажем, так" -- мечтательно подумал Пис. -- "Она стоит на четвереньках у меня на кровати, лицом к телевизору, и комментирует по-итальянски футбольный матч "Милан-Гренобль". На спине у нее блок пива и кусок пиццы на картонке..."
Тут Пис вспомнил, что он не просто хороший американский парень, а еще и энциклопедически образованный интеллектуал. Он застыдился, перестал думать о пицце и стал думать о древних римлянах.
-- Подумать только... -- заявил он, обращаясь к капитану Капуччино -- Ведь именно здесь, на этом самом месте, была основана первая в мире демократическая республиканская система!.. Я имею в виду ваших основателей, Ромула и Рэма.
|