[@}->->--]

- Простите меня, Моисей, - сказал Мусий, и суровая мужская слеза проблеснула в его суровых глазах. - Опять я Вас недооценил. Лишний раз убеждаюсь, что сама судьба привела Вас в нашу фирму.

- А теперь, - Мусий резким движением опустил бутыль, - каждый Охотник должен спеть песню. Такова традиция.

Рабинович задумался. Из песен он помнил только "Когда был Ленин маленький с курчавой головой" и "Хава нагила". Ни одна из них решительно не подходила для данной патетической минуты.

- Послушайте, Мусий, - сказал Рабинович решительно. - К чему песни, когда у нас еще осталась горилка?

У Мусия вдруг снова увлажнились глаза.

- Рабинович! - сказал он проникновенно. - У Вас, случайно, в роду хохлов не было?

- Вряд ли, - ответил Рабинович. - Насколько я помню, одни евреи.

- Жаль, - сказал Мусий. - Ну, ничего. Конечно, после такого блестящего ответа я уже не могу спеть для Вас песню, поэтому мы еще по паре булек сделаем, после чего отправимся домой.

Они сделали несколько солидных глотков и вернулись в офис. Мусий тяжело сел за стол и сказал Рабиновичу:

- А теперь, Моисей, после хорошей охоты и последующего застолья мужчины должны насладиться женским обществом.

- Как скажете, Мусий Опанасович, - растерянно сказал Рабинович, гадая, какие еще испытания предстоят ему сегодня.

Мусий хлопнул в ладоши, и горница сразу наполнилась кучей народу. Какие-то люди нацепили Мусию и Рабиновичу непонятного вида фуражки на головы и сунули в руки по кульку со странными маленькими черными плодами, которые Мусий стал с неимоверной скоростью забрасывать в рот, раскалывать одними зубами и выплевывать черные шкурки прямо на пол. Рабинович попробовал делать то же самое, но только весь обсыпался сухими предметами и замер в ожидании нахлобучки от Мусия. Тот, впрочем, не обращал на него ни малейшего внимания, а напряженно вглядывался в другую дверь горницы, периодически выкрикивая на непонятном языке: "О, це ж, гарны дывчины!". Внезапно дверь распахнулась, оттуда с диким взвизгиванием выбежал целый табун молоденьких девушек, которые начали с бешеной скоростью кружиться вокруг себя, открывая восхищенному взору Рабиновича белые нижние юбки. От всего этого кружения и от выпитой горилки у него совсем поплыла голова, и он сам не заметил, как заснул.

Очнулся Рабинович в той же горнице, где было прибрано и никого, кроме Мусия, не было. Тот сидел за столом, с очень серьезным видом читая какой-то документ. Заметив, что Рабинович проснулся, Мусий сказал ему сурово:

- Итак, Моисей, мы приступаем к работе. Все необходимые традиции соблюдены. Все писаные и неписаные законы выполнены. Поскольку ты теперь - полноправный член нашей фирмы, я должен раскрыть все секреты и объяснить, в чем будет заключаться твоя работа.

Внутренним чутьем Рабинович понял, что сейчас начнется самое интересное. В смысле - самое неприятное.

- Как ты думаешь, - тяжело начал Мусий Опанасович, - чем именно занимается наша фирма?

- Ну, не знаю, - замялся Рабинович. - Поставляет в Москву горилку?

- Нет.

- Черевички?

- Ни боже мой.

- Рушники?

- Мелко берешь, - ответил Мусий, немного помолчал и сказал торжественно:

- Фирма "Мусий Опанасович Парасько и сыновья" вот уже 150 лет поставляет в Москву САЛО!

- Не может быть! - похолодел Рабинович. - Свиное сало?

- А какое еще? - загремел на весь дом Мусий. - Лошадиное, что ли? Настоящее! Свиное! Первоклассное САЛО! И твоя работа здесь состоит в том, что ты это САЛО будешь ПРОБОВАТЬ! Потому что я не могу доверить это ответственное дело никому, кроме человека, который тонко понимает и чувствует наши традиции!

С этими словами Мусий три раза хлопнул в ладоши, в горницу вошли два молодых парубка, которые несли на подносе огромный шмат сала. Поднос поставили перед Рабиновичем, а Мусий грозно сказал: "Ешь, паря! Пробуй эту амброзию небесную!".