[Cr@zy]

(Текст непонятного жанра и неизвестного назначения, родившийся в далеком прошлом семнадцатилетнего Чудика, и продолжающий удивлять автора необъяснимыми совпадениями с настоящим и будущим).

Записки
Бронзового Окуня

.......
Потом, если получится, я расскажу, как она приходила. Сейчас - буду только ждать ее, впрочем, тоже говоря. Время вечно шутит, а у пространства всегда серьезные, даже трагичные намерения. Они ведут туда же, но в обход. В разрозненности предметов, а тем паче событий, находится бесконечно тонкий и грустный юмор. Если поразмыслить, анекдот. А вот не буду размышлять.
Что мне сказать Вам? Кому - Вам? Читатель, это бессмысленные вопросы. Я рисунок копоти на низком потолке. Я разбитые мечты капли дождя. Я кольцо дыма, разорванное ветром.
Это - сон, а я люблю сны. Наверное, есть продавцы снов. Ищут редкости, любят неожиданности, собирают воспоминания о снах и свидетельства очевидцев, гордятся свежестью или ревностью предлагаемых снов. Специализируются на вещих снах, снах-близнецах, повторяющихся, блуждающих, цветных, замедленных, осязательных снах, снах-ловушках и вампирах. Ходовой товар - кошмары. Ах, ах.
Я стану продавцом снов, но не сегодня, не сейчас. Мне недосуг. Нынче ко мне придет гостья. Знаешь, читатель, какова она? У нее большие, немного вытянутые и выпуклые восточные глаза, у нее черные, будто спутанные, волосы. Она тонка, зла и кошкообразна, а потому не любит кошек. Едва ли она принесет мне мало-мальски интересный сон. Сплетни и слухи приносят такие гости. Сплетни и слухи, читатель.

.......
Блуждающий огонек не обжигает, разве слегка. Ушла и она. Я ловлю на своей щеке беспокойное дыхание свечи. Здесь остались стоять все, кто уходил - но что с того? Оглянись - и ты не найдешь меня там, где оставил. Я кольцо дыма, разорванное ветром.
Завтра прилетит большая птица, прибежит бурый олень, расцветет синий цветок. Где горит соломенная крыша? Что скажет тебе рисунок копоти на низком потолке? Придет утро, и ты увидишь дымчатый парус лилового корабля, мой Темноглазый Друг.

.......
Девочка, пора спать. Завтра воскресенье, да еще и вербное. Разорвусь на сто частей, на сто частностей - так много нужно будет встретить людей, исполнить просьб, развести мостов и построить дорог.
Спокойной ночи, мама. Пусть тебе приснится хороший сон. Я пришлю тебе лучший из своей коллекции. Ты знаешь, не нужно быть правдой, если тебе трудно. Достаточно быть хотя бы частью ее. Перетряхнем же, подбросим в воздух хрупкие камни, из которых построен этот большой, нелепый дом. Пусть мое имя будет - будет Гантенбайн. Если трудно рассказывать - солги, я не буду сердиться и ловить тебя на слове.
Спокойной ночи.

.......
Биографическая справка с налетом пыли и ностальгии. Ей 17 лет. Альма матер - зеленая башня, растущая в двух шагах от Красной площади не скажу с какой стороны, на узкой и непомерно людной улице, куда сбежались все беспризорные киоски "Чистка обуви", и по ночам они, верно, обсуждают обувь, и методы ее чистки, и сорта кожи, и нас, грешных.
Меня как-то зовут, но имя не имеет смысла - лишь горстка грустных, протяжных звуков. "Зачем же так высокопарно, мой Птах? Зовите меня просто - Агасфер Лукич".
Национальность очаровательно неясна, поскольку анонимен ее автор с мужской стороны. Ходят слухи, что эдакие плоды растут от внебрачных связей. По той же причине утеряна фамилия. В сущности, само существование этой особы уместно поставить под сомнение. Ну же, твержу я ей, не стой под стрелой. А ей почему-то нравится.
Большую часть дня бегемоты проводят в воде, спасаясь от жары. Она жила на улице радостного вида и с отдающим моргом названием, по ощущению - сбежавшей из центра города. Налево и прямо. Умерь свой пыл, я не даю точного адреса, хотя на всей улице ты найдешь только один дом с зеленой крышей.
Важно уметь не сказать самого главного, поменять маску, в последний момент передернуть карты и подсунуть смеющегося джокера, оборотня, перевертыша с туманными очертаниями сквозь сеть намеков - вместо себя на пыльную сцену. В этом мы преуспели, кажется.

.......
Скажу, когда появится. Падает капля, дрожит занавеска. Ты врешь, они врут, мы врем, включая оркестр. Не назову имен, но назову первым из тех, кто не существует. Темноглазый Принц С Телом Подобным Хлысту. Зачем ты здесь? А он появлялся и исчезал, возникал, не приходя; уходил, не отдаляясь. У него тоже не было имени и не было своего лица.

.......
Пыльный ангел с томом Плутарха, сидела напротив, говорила, что верит, хотя была пришельцем из совсем другой области подлунной сферы, где возникли, расцвели и вновь распались новые фигуры, которых мне не понять. Она стоит там, но живет здесь. Ей нужна скорость света и уравнение состояния, кардинальные числа и предельные величины. На ее бумаге другие знаки. Странные люди, которые говорят да и нет, имея в виду да и нет - вот кто понимает ее язык. А я-то? А я, знаете ли, тоже рядом с ней.

.......
Сегодня его не было, не было никогда. Вместо стен Десяти Редакций, полных гранок, версток и досылов, возник некий узорчатый купол. Курьер Лиловая Черепаха, Бронзовый Окунь В Мутной Воде Маленького Пруда раскинул руки и прикинулся распятием. Звон колоколов окончательно убедил его в том, что он один. А Темноглазый Друг С Сегодня Именем Желтый Лев сюда действительно заходил. И он мог бы подойти к Бронзовому Окуню и спросить Бронзового Окуня:
- Кто ты среди прочих?
А серые стены с черным и красным узором ответили бы ему вместо Окуня:
- Это Бронзовый Окунь Вишневой Земляники, Кавалер Портрета Ордена Черного Некота, Оnly Now Сегодня Гантенбайн Или, - подбрасывая зеленую бусину при каждом слове.
- Я не запомнил твое имя, Странный Среди Прочих, скажи еще раз, - тихо попросил бы Желтый Лев, чувствуя, как загорается что-то в глубине зрачка, непонятно забывая все, что привело его под купол Десяти Редакций, сегодня театр или собор.
И они повторили бы.
И тогда, притворяясь чистой правдой, он стал бы учить это имя, словно азбуку, словно свой новый язык, и по дороге не помню куда, и (хотя, конечно - помню) все, что он делал потом, повторяя: Ты, мой Бронзовый Окунь Вишневой Земляники, Кавалер Портрета Ордена Черного Некота, Оnly Now Сегодня Гантенбайн Или.
Но сегодня его не было, не было никогда. Он заходил, но Бронзовый Окунь стоял, как ступенька, прижавшись распятием в нише маленького сегодня, и Желтый Лев Вчера Лохматый Рыцарь Никогда Теперь Темноглазый Друг прошел мимо Окуня, и не смог узнать его имени, не смог, не смог.