[Cr@zy]

ПРодоЛжение

.......
Потом пришла ее старость. Она никогда никуда не уехала, хотя растворились в переездах все ее к тому времени родственники и друзья. Как выяснилось потом, жизнь ее прошла, не оставив видимых следов, спокойно издали. Темноглазый Друг Когда-то Желтый Лев материализовался окончательно и никогда не покидал ее. Она, Безрассудный Дятел, Бронзовый Окунь И Так Далее, также оставила свои превращения и осталась в очередном облике навсегда. Им никто не был нужен, и вечером они редко помнили место своей работы, да и вообще не старались что-либо помнить. Так и не появилась та странная подруга, которая иногда ей мерещилась (об этом потом).
Единственное, чего не забыл Вечно Желтый Лев, было ее имя. И каждое утро, и каждый вечер всю жизнь он говорил, как молитву: Бронзовый Окунь Вишневой Земляники, Кавалер Портрета Ордена Черного Некота, Оnly Now Сегодня Гантенбайн Или. Сами понимаете, они умерли в один день.

.......
Целая корзина новостей. Во-первых, оказалось, что по ошибке, то есть совсем случайно и непреднамеренно в типографию отправили нечитанные гранки, да не какие-нибудь, а "Советского Мужчины". К довершению несчастья, непонятно, чья это оплошность - то ли моя (Добрый день! Приятно познакомиться - Бронзовый Окунь Черепаха Старой Виселицы И Прочее) как курьера, то ли корректора, который тоже существует, правда, иногда, но как раз сегодня - непременно. Десять Редакций строчат обвинительные речи.
Во-вторых...

.......
Он вошел и сказал мне: Здравствуй, мой Окунь.
А я уже знала, что самый короткий путь к счастью - начать прямо со счастья, я прочла это как раз позавчера или три дня назад. И сегодня мы так и начали прямо со счастья. А ночью мне снилось, что тогда когда-то я сказала ему Noli me tangere и тогда я больше никогда его не видела. И что мы были знакомы и он был Темноглазый Друг всего чуть-чуть дней, но это мне снилось, читатель.
А сегодня мы начали прямо со счастья, и это значит - из коридора так и шли вместе, как не разрубленные еще на две части. Вот когда стало окончательно ясно, откуда и зачем у Окуня привычка всегда не сразу ставить чайник; а когда он и закипит, то тоже наливать не сразу, так что приходится (не сразу) ставить снова.
Знаешь, ведь полнолуние - это одно из самых популярных блюд нашей многонациональной кухни. А вот и приправы, и специи, и пряности. Целую ночь нанизывать бисер, а утром в музей. Nobody knows your name here. Эвридика, помяни мои слова, не оглядывайся. Нет-нет, я не буду, я не смотрю туда.
В случае провала черный некот остается с тобой.
На самом деле, как сказал один мой любимый классик - отрадно думать, что прекрасно; на дне там еще осталось, да впрочем, и не только на дне. А след уже пропал. И внезапность, а иногда и взаимность провала - не к лучшему ли это? Но Бронзовый Окунь, этот недоделанный обманщик, этот жалкий дилетант, никогда еще не прощался с теми, кого он любил. Даже в полнолуние он спит спокойно, без снов и движений, и не встречал слова бисер ни в одном словаре. Я не приму этот бой, потому что это не бой.
И с этими невнятными, неучтивыми словами - право же, такие милые привычки, и трогательное непостоянство стиля, как-то: белая сахарница с румяной клубничиной и синюшной малинкой по соседству с золотым ободком на крутом боку, и даже все Десять подвластных ей Редакций, и любовь к янтарю, совсем уже отдельная и необъяснимая - все, все уходит в прошлое.
Осторожно, окрашено. Не стой под стрелой. Не пей из колодца. Не прикасайся ко мне. Не оглядывайся!
- Но, может быть, коли у Вас такие слабые нервы, так объявить антракт, уехать на воды и лечь спать? Я сам, лично сам, Великий Официант, на цыпочках подойду к Вашей постели с неофициальным визитом и шепотом поднесу 300 капель эфирной валерианы. И лишь завтра, завтра, когда к Вам вернется дар речи, чувство пространства, свойства твердого тела и осмысленность взора, тогда и не раньше мы продолжим нашу интереснейшую беседу, не правда ли, mon cher?

.......
Во-вторых, в жизни не видела ничего хорошего от брюнеток, и это казалось законом природы, шедшим еще от Чехова. Но похоже на исключение, потому что она очаровательное и безвредное существо. Надо будет дать ей имя, придумать место службы - скажем, те же Десять Редакций. Стремительная суетливость - значит, тоже будет курьером. От нечего ли делать мы друзья?
Что же Десять Редакций? Так, обычное место с немногочисленными особыми приметами. Милые старушки, немилые замужние дамы, скучные ловеласы, замшелые холостяки, прекрасные, загадочные носители экзотических языков. И мы, курьеры - молодые, самостоятельные, торопливые и важные, скучающие, учащиеся вечером и питающиеся в столовой, битломаны и аквариумисты, пошляки и эстеты - мы, курьеры. И судя по всему, уже совсем не за горами объединение пролетариев всех стран.

.......
Кассандра, что ты натворила? Зачем, зачем тебе понадобилось все это, Кассандра?

.......
Ну, что же. Пишу это на Пасху. Отстраняется зыбкое прошлое, движимое вполне понятной тактичностью. Будущее неодобрительно хмурится - вольно ж ему. Вот здесь понадобится больше тумана и меньше исторической правды. Иллюзии Окуня, что он робко оплакивает, на первый взгляд, лишены религиозной окраски, и совпадение с праздником - наверное, случайно? Впрочем, никак не отучусь после всяческого конца рисовать внутри себя кино о том, как все было дальше. Слабый осадок правды, остающийся на дне, если смыть сказку о Темноглазом, серебристая взвесь с неясным углом отражения... не правда ли, причастным лицам уже все понятно? А вы, несчастные непричастные, отойдите прочь. Вы же видите, что автору плохо, и какая вам, собственно, разница - почему? Должно быть лишь отрадно, что вышеупомянутого автора, невзирая на регулярно постигающие его несчастья, не оставляет чувство юмора. Вот уж кто его не оставляет... И эта нехитрая, ничего взамен не требующая верность, как верность смышленой дворняжки, робко виляет ободранным хвостиком, негромко ворчит на незваных гостей, выкусывает очередную блоху из свалявшейся на тощем боку шерсти, долго вертится на коврике и вот, вздохнув напоследок, засыпает. А потом бежит, бежит, бежит куда-то во сне.
Но все же - запомните на прощание, что Вы были не правы, как и я была не права. Что Ваш силуэт, динамика всех Ваших движений (начинаются словно немного вбок), поступь, которой не хватает легонькой тросточки, линия скулы - все это слишком крепко отпечаталось у меня на радужке, и, как закрою глаза, мерещится теперь.

.......
Сходила с ума, а теперь нет. Прошло, хотя для этого пришлось проглотить несколько штук длиннющих романов, из которых один "Улисс", не шевелясь, кроме - переворачивая страницы. Голова болит, но зато даже и не пытается думать. Любопытно, был бы Джойс польщен или раздосадован? Оскорблен в лучших авторских чувствах? Молчит, не хочет говорить. Хммм.
Что же, оставайтесь и Вы теперь до конца, все равно ведь не спастись от Вас, не зачеркнуть, не вырубить топором. Да так и веселей.
Но мы никому не скажем, не откроем тайны, не опишем дня. Черный Некот, в отличие от многих других, существующий на самом деле, поклялся остаться со мной в случае провала - и молчать до самого конца. А ведь в чем основной смысл, в чем сладкий изюм горького бреда Бронзового Окуня? Поскольку все процессы, известные Окуню, в несколько ходов сводятся к смешиванию или, напротив, разделению смесей на части и фракции, то можно, и даже нужно найти особый вкус в том, чтобы (перетряхнем же, подбросим в воздух хрупкие камни, из которых построен этот большой, нелепый дом) закрыть глаза, упасть духом, запрокинуть голову, уронить руки, смешать и расчленить, сжать и растянуть ваши черты и повадки, минуты и месяцы, реплики и раздумья, и снова собрать вас, как рати да коннице не собрать разбитое яичко, раз уж у мышки такой длинный хвостик. Айн, цвай, драй. Открывай глаза.

.......
Думаю, самое время вернуться к Темноглазому Другу. Так что же и важно на этом свете, кроме нас с тобой? Кто нам еще нужен, кроме нас с тобой? Что нам еще делать, кроме нас с тобой? Солнце, звезда, луна. Пусть все будет просто. Где тебе пусто? Где тебе больно? Скажи скорей. Мой ангел, мой желтый лев. Сегодня Пасха, мы два дня красили яйца, так красиво. Скажи мне слово, и я смогу его петь. Сердце мое, как жаль, что ты не читал Песни Песней. Вот так все должно быть просто.

.......
А вы, читатель, конечно, помните, что ей иногда мерещилась некая странная подруга. Незаметно подведено к тому, что уже можно об этом. Вот у кого было свое лицо. Их как бы связывали несколько лет общения вербального и авантюрного характера. Впрочем, иногда казалось, что чужее и нет никого. Именно от привычки писать ей письма и пошла любовь Окуня к шизофренической прозе. Их общее лексическое прошлое не обогатило словарей, но у каждой его единицы была своя этимология, история, практи-ка и диалектика, и было жалко, что все это постепенно забывается. И, учитывая предопределенную полную и абсолютную ирреальность этого существа, нетрудно понять, почему их отношения не отличались простотой. Ну, ты ведь не будешь утверждать, что отличались? Не будешь.
Так вот. Необходимым атрибутом стройного миража почему-то были русо-пепельные волосы, всегда длинные и слегка растрепанные. Мираж редко давал о себе знать по собственному почину, к чему и Окуня приучил с годами. Одной из наиболее полезных его черт было то, что даже сама мысль о нем напрочь отбивала всяческую серьезность. Несмотря на общую прозрачность, достаточно определенно просматривались глубоко посаженные серо-голубые глаза странной формы. Следовало, вероятно, признать неизлечимой склонность Окуня вспоминать о "существовании" этой Bestia Notus в самые неподходящие моменты, пугать собеседников и случайных попутчиков внезапными обращениями к кому-то через их головы (где никого не было) и вести долгие обстоятельные разговоры с обреченно гудящей телефонной трубкой.