[Cr@zy]

продолжение...
.......
Приидите новаго винограда рождения, божественнаго веселия, в нарочитом дни воскресения, Царствия Христова приобщимся. Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем... Господи?..

.......
Было что-то особенное в том, что на Пасху она осталась одна. Хотя попробовала пасху и кулич, подержала в руках прохладные и яркие разукрашенные яйца, пролистала молитвослов, - но грусть не желала уходить, и ни один ангел не приходил прогнать ее огненным мечем. Не появлялся и Темноглазый Друг, занятый, вероятно, каким-то новым воплощением. Только под вечер начались телефонные звонки, которые ничего не изменили в томительности этого светлого праздника.
И размышления, что в конце концов отловили ее в бесконечных коридорах этого дня, все были такие же - протяжные, прохладные, полупрозрачные, как беспокойный тюль на окне, и все о том, как спокойно, одна, именно сегодня одна, впрочем же - на все воля божия, но как странно, и совсем не страшно, просто - какая сегодня Пасха, удивительная, а она одна, и все так спокойно, негромко, медленно, целый-целый день, тихо-тихо одна...

.......
Проходит ночь и еще неделя. Неправда, ничего не проходит. Ничего никогда не проходит. Люблю умирать медленной и мучительной смертью. Люблю начинать с начала (а это всего-навсего значит - оторваться от погони, вдруг необъяснимо исчезнуть из-под сачка, уже почти неотвратимо зависшего над бедной эфемеридой). Отойдите на семь шагов, рыдающая публика, и посмотрите внимательно: как ей нравится процесс восхождения на костер! Но что она понимает в кострах?

.......
Не правда ли, гигантская экспозиция? Сначала придумаю, потом вспомню. Что скажут друзья и родные? А они похвалят, и только один, слабо припоминаемый, наговорит безжалостных гадостей. Но этот мученический образ я тревожить не буду - выбирайте и распределяйте сами. Можно поразмыслить о том, какая странная штука - друзья семьи, всегда-то в союз семьи со своим другом вкрапляется некая тайная червоточина. Но об этом я тем более не буду говорить. Составители комментариев, мой поклон.

.......
Толком-то никогда и не поймешь, и не разберешься. Кошка мурлычет ослепительно трогательно, а некот между тем с наслаждением от кончика хвоста до последнего хулиганского зуба грызет гвоздику на журнальном столе, так странно стоящую в высокой хрустальной вазе. Прогнать некота. Стряхнуть кошку. Оказаться мятой вчерашней газетой на вишневой диванной подушке и, будучи газетой, не чувствовать мухи, вот, как она ползет. Опираться на неясное это кусками слов: ржеств, никогда, люди, борьба, милитар, доброй, любовь, ктакль, Горбаче.

.......
- Расскажи сказку. - Изволь. Жили-были у самого синего моря четыре британских грузчика. Один из них был принц крови, а притворялся камердинером. Другой был лорд с печатью тайны. Третий - беззаботный юный герцог. Четвертый - рыбак с глазами ангела. Когда они собирались вместе, женщины бились в истерике, старики звали полицию, толпы сходили с ума. А они просто пели. Они шли так долго, что уже забыли куда. Им было весело и странно. Ребята, как же мы хороши, черт возьми. Ребята, но как же так: все хорошее, говорят, кончается? И тогда печаль неизбежного коснулась их насмешливых, задорных, лукавых и нежных щенячьих лиц. Все еще смеясь, они залезли на крышу и спели там в последний раз.
А потом спустились с крыши, совсем уже другие, не те, и медленно разошлись в разные стороны. Понимаешь, они же не знали, откуда им было знать, что потом - через много-много лет - Как Будто Бронзовый Окунь...

.......
Просто сходит с ума. Копошатся многие двуногие, и даже некоторые четверорукие, подгоняемые кто чем - симпатиями и чувством долга, любовью невзначай, словами, что были случайными, пока не звучали, и прочее и еще более прочее. Все они зарабатывают себе заслуги, и не знают, что ищут тебя для меня. И ты не знаешь, и едва ли помнишь - что ты помнишь вообще? - как когда-то давно мы подбрасывали зеленую бусину при каждом увы, и у меня их вышло четырнадцать, а у тебя ничего не вышло.

.......
И вот пока в совершенно другом мире не совсем Окунь, а, скажем, Окунь-Штрих ищет своего Дария, плетет наивные интриги и тщательно изучает расписания железных дорог - заметьте, что Темноглазый Друг Допустим Рыцарь Далекого Леса застыл, будто услышал замри, и послушно лишился привычных времени и пространства. Но это впечатление обманчиво. Что же он делал все это время? Все это время можно считать, что он ходил на работу, звонил Окуню, не заставал его дома, возвращался к себе, открывал дверь с рваной черной клеенкой, ставил чайник и читал книги, и слушал музыку.
А Окунь не вникал, потому что не ждал от Желтого Льва никаких реальных поступков на этом витке. Виток же подходил к концу.

.......
- Ты меня любишь?
- Люблю. Не люблю. Не спрашивай.
- Сюда никто не придет?
- Никто сюда не придет.
- Окунь.
- Лев, Желтый Лев. Вот так. Так.
- А где та нимфа с зелеными листьями?
- Молчи. Это не отсюда. Это не про нас. Молчи.
- Я люблю тебя.
- Нужно что-то сказать?
- Мне иногда кажется, что ты куда-то уходишь.
- Я не ухожу. Как ты можешь это знать?
- Ты здесь? Зачем ты так? Ты со мной?
- Маленький Желтый Львенок, конечно, с тобой.
- Мне иногда кажется, что у тебя есть кто-то еще.
- Милый, глупый. Никого у меня здесь нет, кроме тебя.

.......
Пожалуй, о другом сказано слишком много. Вывод: задернуть шторы, опустить вуаль. Оставим ложь и посмотрим из ложи, что тоже оригинальная прикладная наука. Окунь ходит на работу, Десять Редакций вынюхивают Окуня, Желтый Темноглазый его любит, дома призрак старушки со своей призрачной подагрой, таким же склерозом и, как у всякого призрака, отвратительным характером, бродит ночью по комнатам, шаркает тапочками, ворчит и посылает усталого Окуня в магазин за молоком.
Задергиваю шторы, снимаю трубку. Важно ли, с кем говорить? Лучше бы, конечно, Bestia Notus объявилась на этом свете, и Окунь разговаривал бы с ней. И лучше, лучше бы Темноглазый Друг С Телом Подобным Хлысту, Милый Желтый Лев И Лохматый Рыцарь вдруг отпросился с этой своей работы, стрельнул двушку у непутевой прохожей дамы с яркой помадой (остальное расплывчато), зашел в закрытый автомат, потому что он открытых не любит, позвонил бы Окуню и тогда.
Странные его пророчества (первый сверху ряд иконостаса) ушли бы в сторону сегодня. В конце концов, Дарий слишком далеко, чтобы к нему ревновать. Дарий не может появиться, потому что Даниил не может выйти невредимым из львиного рва, а пуля не попадает в копеечную монету с другого конца света, и если бы появился Дарий, то, все равно, все оказалось бы не так.
Тут Окунь занялся каким-то несвойственным ему делом, типа голова его стала тяжела и приткнулась к стене, словно стена была плечом или деревом. Но стена, как легко догадается внимательный читатель, была стеной.
Следовательно, давай забудем про эту ревность, даже если нам суждено узнать об ошибке днем позже. Но давай завтра пойдем в кино?

.......
А еще в ту пору у Полупрозрачного Окуня был очень забавный Знакомый. Судьба долго жевала его, сталкивая и смешивая, и покусывая. Рядом с Окунем он оказался почти случайно, и на два месяца превратился в Братца Иванушку, неотмытый еще после всех своих похождений, как есть, гордый, нервный, вспыльчивый, ласковый, бешеный, умный, с улыбкой и без улыбки, знаток вин, спиртов, одеколонов и женщин, всех называвший солнышко, с фенечками на обоих запястьях (а фенечки прикрывали следы). А потом, как всякий Братец, он, естественно, захотел попить, да неоттуда. И пропал бесследно, видимо, ушел туда, откуда появился. Проходимец, одно слово.

.......
Ожидается затмение, ожидается второе пришествие. Впрочем, впрочем. Она сидела в любимом кресле в меру бессмысленно и вникала в диалектику ошибок. Не станем скрывать, замечательно играл один английский ансамбль, вы знаете, какой, и это была уже третья суббота, если время считать от Пасхи, а как же его считать иначе? Мы снова ждем гостей, ибо Bestia Notus обещала почтить наш скромный замок своим появлением, хотя ей-то уж не стоит доверять.
Вчера звонил Темноглазый, и говорил слова, и слышал их в ответ, но что-то было не так. И весь вчерашний день - что-то не так. Не так, не тик-так, не так.

.......
А помнишь, когда-то были люди, которые умели быть нежными друг с другом? Ведь теперь и мне уже становится ясно, что насмешка, как и город Окленд, это только начало пути. И я поднимаю голову от дивной, долгой и сказочной книги, и вижу то, что должна и давно хотела увидеть и найти.
И тогда я стала любить прозу больше, чем стихи. И тогда, вздохнув, я вернулась к Своему Темноглазому Другу, у которого как раз настал вечер с уютными креслами и теплой лампой.
И вскипел чайник.

.......
Но что-то тихо и угрюмо, как кристалл в растворе, вырастало из неплотной массы необдуманных и случайных слов. Разнокалиберные ожидания и обещания сговаривались за нашими спинами, а до нас лишь долетали обрывки их издевательских фраз и иногда смешки. Единственный выход - терпеливо разделять зерно и золу, не привлекая голубей, попробовать вырастить семь злосчастных кустов роз и познать-таки самое себя до начала бала. В гости к Богу не бывает опозданий.

.......
Милый Темноглазый Друг, как я люблю, когда ты говоришь мне какую-нибудь изысканную гадость, смеешься в лицо, опять смеешься и дышишь в ухо, скользящим движением имитируешь прощальный поцелуй, разворачиваешься в упругой толпе, еще какое-то микроскопическое время я вижу исчезающую стремительную темную голову поверх этих волн, и угадываю, как шелухой слетает сейчас с твоего лица остаточная лукавая улыбка... С тобой, о Темноглазый, даже прощаться приятно.